Противник слишком поздно почувствовал опасность и поспешно стал формировать защитную технику. В дальнем конце зала за завесой воды вверх взметнулась огромное вытянутое тело большой треугольной головой. Кто это был? Морской змей, водяной ящер или питон? За потоками текущей воды было не рассмотреть.

Тварь на мгновение стала прозрачной и снова обрела плоть. Холодные глаза с вертикальными зрачками обожгли смертельной опасностью.

Огненное Облако было почти готово. У Син четко представлял, как, уплотняясь, оно устремляется к стоящему напротив противнику. Повинуясь его мысли, техника сорвалась и поплыла в ту сторону.

— Сдавайся, — сдавленно повторил монах, когда девушка со смутной улыбкой на устах шагнула вперед, закрывая собой мужчину.

С ее ладоней сорвался и полетел в сторону У Сина полупрозрачный синий лотос. Вокруг разливалась смертоносная аура.

Журчала вода. Аромат опьянял.

— Нет! Сестра! — раненый в самое сердце кричал Му Ган.

Он развернулся к монаху. Клинок Воздуха, обжигая опасностью, врезался в огненный щит У Сина, чтобы прервать заклинание Огненного Облака. У Син не мог остановить смерть, готовую сорваться с рук. Незавершенная огненная техника сорвалась, сметая остатки огненных щитов и расцветая огненным взрывом. Аура вспыхнула на мгновение. Монаха отбросила в сторону. Он ударился о стену, выбивая из легких остатки воздуха.

Сознание ускользнуло во мглу.

***

Послышались голоса, отвлекая от узоров во тьме. Раскаленным свинцом обожгло горло в очередном судорожном вздохе.

— Пей, — раздался голос, и обжигающе холодное зелье устремилось внутрь, принося прохладу. В голове прояснилось.

У Син лежал на каменном полу рядом со стеной, с которую недавно врезался. Рядом с ним на корточки присел практик Воды. Он снял шляпу с вуалью, показав лицо со строгими, грубоватыми и резкими чертами. Незнакомец был молод. Металлический обруч с сине-зеленым камнем охватывал его голову. Глубокие темно-синие глаза, как два омута, скрывали истинные мысли и намерения.

— Мо Лунь! — сказал он, не оборачиваясь к наемнику, стоявшему за ним. — Все посторонние удалились. Вы готовы выслушать меня?

— Простите, молодой господин, я сразу не признал вас. Мне нет прощения, — склонился перед ним глава наемников.

Так это молодой господин Го, владелец поместья?

— Убийца! — прохрипел Му Ган, бессильно лежавший неподалеку. — Ты убил мою сестру и ее еще не рожденного ребенка ради своих темных экспериментов!

С трудом повернувшись в сторону, монах увидел молодого офицера, все тело которого было неестественно изогнуто. Он мог только говорить. В результате столкновения двух техник его тоже отбросило и парализовало. У Сину повезло больше: он мог двигаться.

Девушки, раньше лежавшие на полу без сознания, сейчас отсутствовали.

— Нехорошо перебивать старших, деверь, — подходя к нему, сказал их недавний противник, и его рука метнулась к горлу молодого офицера. — Пока помолчи. Это отвлекает.

Му Ган безумно вращал выпученными глазами, не в силах издать ни звука.

— Вы находитесь в Пагоде Уединения, куда отправляются женщины нашей семьи перед рождение ребенка. И я, Гу Фэн, здесь по праву наследника. Других мужчин здесь не должно быть. Мне нужно ваше добровольное молчание обо всем увиденном здесь. Иначе вы не выйдете отсюда живыми, — объяснил он. — Вы поклянетесь или умрете, так как дело касается чести нашей семьи. Однако… мне бы не хотелось проливать лишнюю кровь, — мечтательно улыбнулся он, казалось, мечтая на месте вырвать горло стражнику и убить всех присутствующих одного за другим.

Монах воспользовался паузой, пытаясь почувствовать энергию в даньтяне, но она не отозвалась. Было пусто. Откат от принятых зелий наконец настиг его. Сейчас он был слабее простого смертного.

Глава наемников все еще стоял, покорно склонив голову и сложив руки перед собой.

— Несколько зим назад мне повезло встретить Му Лун, мой прекрасный цветок, — продолжил Гу Фэн, и выражение лица его изменилось, став более человечным. — Ее улыбка освещала мой мир. Ее смех стал лучшей музыкой для слуха. Она отличалась прекрасным воспитанием и тонким умом. И… — глаза наследника рода расчетливо сузились, — у нее был превосходный дар стихии Воды.

Му Ган захрипел, и пальцы молодого мастера еще сильнее сжали горло стражника.

— К сожалению, мы не могли пожениться. Наши семьи занимают слишком разное положение. У меня уже есть два брачных контракта, и жены вошли в мою семью. Но я мог бы дать свою фамилию ребенку Му Лун, сделав ее своей наложницей. — Он горько рассмеялся. — Моя Му Лун была гордой, она согласилась не сразу. Однако она была достаточно разумной. Ее талант в сочетании с ресурсами моей семьи открывали нашему ребенку блестящие перспективы. И вот она отправились в пагоду Уединения, запечатанную снаружи.

Вот, значит, как это было. Му Ган подозревал об этом и пытался спасти сестру от позора.

— Две недели назад я был в отъезде. Тогда меня на полпути в столицу настигли дурные вести. Небо пало на землю. Мой светоч погас. Я несся сюда, но опоздал. Служанка Му Лун, с которой она росла с детства, отравила госпожу и сбросила ее тело с еще не рожденным ребенком в бассейн. Как я выяснил позже, доверенные слуги моей законной жены угрожали служанке убить ее родственников. Но Небо подарило мне надежду. Мне удалось спасти еще не рожденного ребенка. Он был слаб и нуждался в моем постоянном присутствии, поэтому я остался здесь.

— Простите, молодой господин, этот Мо Лунь не справился.

— Увы, обстоятельства появления на свет не дадут моему сыну войти в семью Гу. Поэтому я собирался скрыть все, пока младенец не сможет покинуть купель. Будет объявлено, что Му Лун умерла родами. У старшей законной супруги нет сыновей, поэтому мальчик станет наследником рода.

Му Ган наконец перестал дергаться и заплакал, и это было более страшно, чем крик.

— Что, если у законной жены появится свой сын? — не сдержался монах.

— Не появится.

Молодой господин Гу был поистине жесток. Он оставил законную жену в живых, чтобы она воспитывала сына наложницы, чьей смерти так желала. В будущем она будет зависеть от его милости, чтобы выжить в поместье.

— Моей Му Лун повезло меньше. Ее душа так и не вернулась в тело, хотя сила и осталась с ней.

— Тело все еще живет и дышит. Остатки памяти управляют телом. Но она одержима или легко ею станет, убив вас при первой же возможности, — возразил монах. — Законы ордена запрещают использование подобных техник на одаренных. Вы переступили грань дозволенного.

— Не запрещают, а не рекомендуют, — хмыкнул Гу Фэн, покосившись на Защищающего. — Все дело в силе и влиянии семьи. Я могу получить официальное разрешение на ритуал, но не хочу предавать огласке эту историю. Не ради себя, ради Гу